Мы же, простые строители, довольствовались пивнухой попроще, находящейся чуть подальше, на улице Дзержинского, и прозванной нами «Лубянка». Пиво там было и дешевле, и вкуснее, а неудобства, такие как отсутствие сидячих мест и поллитровые баночки вместо бокалов, с лихвой компенсировала простая и веселая публика. В «Лубянке»-то и проходили постоянные пивопития как мои, так и многих моих корешей, которые тоже учились неподалеку.
Обычно на большой перемене мы, таки, успевали накатить по литру пива и успеть на электротехнику, которую я как не знал тогда, так и по сей день не знаю.
Так, в делах и заботах незаметно подкралась зимняя сессия. Как водится, я ее успешно завалил!
Не то, чтобы я ничего не сдал – сдал многое, но далеко не все, хотя, стоит остановиться на одном моменте…
Было 9 января, день рождения моего одноклассника. Празднующих было ровно четверо, самогонки много, но, как оказалось, недостаточно. Место действия – частный сектор, дача еще одного нашего кореша, который подрабатывал, развозя по заказам «профсоюзных дефчонок». Гуляли, ясное дело, ночью, а как же иначе – утром же на учебу!
Гуляли весело, но в самый ответственный момент закончился самогон. Других бы такой расклад поверг в отчаяние, но только не нас, и мы сделали вылазку в подвал приютившей нас дачи, где без особого труда надыбали бутыль с вином, который и был извлечен из земных недр на-гора.
Домашнее вино мягко легло на самогон, и…
Я вышел подышать свежим морозным воздухом. Яркая луна в чистом зимнем небе не предвещала никаких бед. Легкий ветерок приятно холодил кожу и мягко давил в спину. И я не смог противиться его ласковому напору… Как стоял, так и наебнулся, впечатавшись рылом в единственный заасфальтированный участок на садовой дорожке. Протрезвел почти сразу! Боли не чувствовал, но понимал, что с мордой лица что-то не так. Что не так, я понял уже в доме, заглянув в зеркало над умывальником.
Я смело мог подменять Шварценеггера в особо крутых по гриму моментах фильма «Терминатор». Половины лица почти не было – сплошная кровоточащая ссадина, глаз заплыл кровью и плохо видел, башка гудела, словно я, таки, стал роботом.
Самое паскудное было в том, что мне нужно было нарисоваться дома, взять курсовик по мехоборудованию и сдать его, ибо моя группа уже сдавала экзамен. Не знаю как, но курсовик из дому я забрал, даже не засветив свою пошкрябанную морду, хотя завтракал с батей за одним столом. Затем холодный вагон электрички и тяжкие думы.
С преподом по мехоборудованию у меня были непростые отношения. С самого первого знакомства мы воспылали друг к другу взаимной антипатией, и даже не пытались ничего с этим поделать. Он меня просто не замечал, я тупо казенил его занятия. Когда я первый раз нарисовался перед ним с курсовиком, на чертеже которого красовалась лебедка, он посмотрел на меня, как на воскресшего.

– А Вы, собственно, кто? – поинтересовался он, и я его могу понять – за весь семестр я был у него только на одной лекции.
– Я Ваш студент, – сказал я сущую правду.
Он заглянул в свой журнал, и, о чудо! Моя фамилия таки там фигурировала, возглавляя ряд клеточек, украшенных буковками «н».
– Ээээ, молодой человек, да вы же ко мне и не ходили даже!..
Ну, что я мог тут возразить.
– Так получилось… – я развел руками.
На мое удивление препод снизошел.
– Ну, показывайте, что вы там намалевали.
Я показал. Увидев мой «шедевр», он скривился так, словно увидел там что-то непотребное. Впрочем, моя работа была далека от идеала, и я это прекрасно понимал.
Короче, курсовик он мне тогда закосил, заставив все переделать. Ясен пень, я к нему даже не прикоснулся, и вот теперь, трясясь от холода в стылой электричке, с разбитым ебальником, я ехал на свою Голгофу.
Наши уже сдавались. Мое появление было столь же эффектным, как и в фильме «Терминатор». Не каждый мог похвастать таким новогодним костюмом.
– Праздники? – спрашивали меня.
– Ага… – отвечал я.
– Новый Год? – спрашивали меня.
– Неа… – отвечал я.
– Рождество? – спрашивали меня.
– Неа… – отвечал я.
– ? – немо спрашивали меня.
И я сознавался:
– День рождения…
– Твой?
– Неа… – опять отвечал я. – Кореша…
Ясное дело, все видели на моем лице ни что иное, как симптомы «асфальтной болезни», мне же возразить было нечего.
Но делать было нечего, и я, словно переходя Рубикон, перешагнул порог аудитории.
Препод меня узнал. Ну, или узнал кого-то, по крайней мере.
– О. молодой человек, присаживайтесь!
Я сел, постепенно хуея от такого со мной обращения.
– Вы сдавать экзамен?
Какой нахер экзамен? Пошкрябанная морда лица нехорошо заныла.
– Нет, я курсовую работу принес, – сознался я и увидел на лице препода смесь жалости, разочарования и надежды.
– Ну, показывайте!
Могу себе представить какой от меня был выхлоп – все-таки самогон и домашнее вино – та еще смесь, но препода это, видимо, не смущало. Я развернул чертеж. С последней демонстрации он нисколько не изменился, но препод в него впился таким восторженным взглядом, что мне даже стало страшно.
– Замечательно! – я сидел, не шевелясь, боясь спугнуть удачу. – Показывайте «Записку».
В записке чертежи были накарябаны в пьяном угаре, и только недюжинная фантазия помогала в нарисованном узнать электродвигатель и трехступенчатый редуктор. Мне повезло – у препода проснулся дар всевиденья, в нарисованном он увидел именно то, что я и хотел изобразить!
– Замечательно! – повторил он. – Есть несколько погрешностей. Но в целом все очень хорошо!
Я сидел ни жив, ни мертв.
– Не «пять», но крепкая «четверка», – я тихо охуевал. – Как, говорите, ваша фамилия? – и потянулся к журналу.
«Пиздец, приплыли», – подумал я, и, едва ворочая языком, назвался, понимая, что сейчас падет пелена с глаз препода, и я выслушаю все, что он обо мне думает…
– О! – все, аут, я закрыл глаза. – Молодой человек, так у вас стопроцентное посещение!
Я открыл глаза и осторожно огляделся – он говорил именно со мной.
– Кхм… – только и вымолвил я, а хули тут еще говорить – я то журнал видел уже.
А препод не унимался:
– Давайте, тяните билет, сдавайте экзамен!
Сказать, что я был не готов, это ничего не сказать. Я абсолютно нихрена не знал по предмету «Механическое строительное оборудование», но как же в этом признаться?!
– Кхм, я несколько не готов… – промямлил я.
Но препод был неумолим:
– Я в Вас верю! Берите билет!
И я взял.
Экзамен я, конечно, не сдал. Точнее как – он отказался ставить мне «три», ссылаясь на то, что я заслуживаю большего. Я же горько жалел о не поставленной в зачетку «тройке», ибо понимал, что больше мне такая шара не светит – препод обязательно отойдет от психического расстройства, вызванного видом моей разбитой хари, и даже «трояка» мне не видать, как своих ушей.
Но эпопея со сдачей экзамена по мехоборудованию, таки, закончилась для меня хорошо. Через неделю, когда была назначена пересдача, моя морда еще хранила следы ночной попойки и обнимания с землей, и препод опять увидел, не знаю что, и «четыре» он мне таки поставил, хотя моих знаний за эту неделю больше определенно не стало. Как, впрочем, их и на сей день не намного больше.
Сессию же в целом, я все-таки сдал с опозданием. И опять остался без стипендии.

Семестр четвертый, учебный

Зимние каникулы, что вполне естественно, прошли у меня если не в учебе, то в попытках сдать сессию. И к их концу, мне это таки удалось, правда, стипендию я все равно потерял.
В Украине продолжала бушевать инфляция, я же страдал от откровенного безденежья, да, если по правде, то и стипендии уже не хватало на жизнь. Так, перебиться с воблы на пиво, не более. Чуть ли не каждый месяц вводились купюры все большего достоинства, а сумма стипендии стремительно росла, но так и не могла догнать цены.

 

И вот, в связи с этим всем я вдруг вознамерился взяться за учебу!
Я, конечно, мало что изменил в своем поведении, разве что стал чаще появляться на спецпредметах, таких как ПАТСМ (Процессы и Аппараты в Технологии Строительных Материалов), Тепловые установки, Сопромат, Архитектура и т.п. Меня даже знали в лицо некоторые преподаватели, и неудивительно – по тому же сопромату я с корешем наваял программу для решения задач и построения эпюр на бейсике для класса древних СМ-ок. Правда, сомневаюсь, что ее кто-либо кроме нас, разработчиков, юзал. Правда, все мои потуги были напрасны – не пропустив ни одной лекции, я за весь семестр не сдал ни одной домашней работы, хотя легко решал их другим, за что, естественно, мне платили. Так со всеми контрольными я и прирулил на экзамен, где бесславно схлопотал трояк. Правда, с другими предметами было несколько получше, и парочку «автоматов» я таки получил, да и несмотря на трудности, сдал сессию вовремя, заработав этим самым право на получение стипендии!
Но особенно со всего семестра запомнилось 1 апреля. Итак, 1 апреля. Одесса. Юморина.
 

 
 

Забив в этот день на учебу, мы собрались в «Бистро». Это была такая кафешка как раз у остановки нашего студенческого района, где кучно располагались «Строительный», «Водный», «Педин», «Связь», «Вышка». Во всех вузах учились мои одноклассники и одноклассницы, вот они и были моими собутыльниками в тот день.
В планах у нас было немного выпить для поднятия настроения и повеселиться на Юморине. В той или иной степени удалось осуществить и то, и другое.
Как уже говорилось, обосновались мы в «Бистро». Взяв для приличия какого-то сока и печенья, мы извлекли из сумки трехлитровик домашнего вина, кстати, из того самого подвала, из которого мы его пили в ночь моего падения. Пили не все, девчонки только пригубили, и вся тяжесть вина легла на наши мужские молодые плечи. Сказать, что вино было вкусное, это ничего не сказать! Вино было просто отличное! Ароматное, вкусное и… крепкое.
Так получилось, что тогда я выпил больше всех… Бутыль опустел, и мы, веселой шумной гурьбой двинули в сторону Дерибасовской.
Тут-то все веселье и началось!
Я еще помню, как мы заходили в «связь» отлить. И все… на этом мое восприятие действительности обрывается, вспоминаются лишь туманные обрывочные образы: я сижу на бордюре у «Гамбринуса», и меня отливают минералкой, ибо подняться я не могу; я лежу на парапете фонтана в горсаду, и меня бьет мощный озноб, меня укрывают, чем могут…
Сразу после «связи» я тупо надел на себя костюм пикирующего бомбардировщика и перестал подавать признаки жизни.
Кореша меня не бросили и везде носили за собой. Не знаю, было ли им весело, у меня на этот счет большие сомнения, но такую вот свинью я им подложил…
Раздуплился я уже в электричке по дороге домой. В Ильичевск же приехал и вовсе трезвым. Помниться, мать, кормя меня ужином, все интересовалась, как там было на Юморине. Я жевал, кивал и говорил, что все было классно… А что я мог сказать, я же реально нихрена не помнил…
Летней практики у меня не было. Вместо нее мы с еще тремя сокурсниками устроились работать на стройку. Стройка – это, конечно, громко сказано. Строили мы навесы на автостоянке на углу улиц Якира и Петрова. На счет качества мы тогда были не уверены, но, доложу я вам, эти навесы стоят и по сей день, а прошло-то уже ого-го, без малого 16 лет!
Получали мы тогда по сотке «зелени» на брата при минимальных затратах труда, и нас все устраивало. Правда, в конце июля бакс подорожал вдвое, а зарплата осталась прежней, на том наша работа и закончилась.
Так для меня и закончился курс второй.

 

Продолжение следует...