 Семестр пятый, рабочий
Работа на благо автостоянки осталась позади, как и летние каникулы, и вновь настала осень, а с ней – и ежедневная езда на учебу.
Любовью к учебе я так и не воспылал, а летний скачок в курсе доллара плачевно отразился на всей экономике страны в целом, и конкретно на моем благосостоянии в частности – денег катастрофически не хватало. Стипендия у меня на тот момент была около 800 тысяч карбованцев, что позволяло, добавив миллион кореша, вполне пристойно попить пива в нашей любимой «Лубянке», нравы которой я уже описывал.
Срочно требовалось искать дополнительные статьи дохода, ибо курсовики и контрольные в основном кормили только в конце семестра. И тут нам прифартило… Ну, это мы так думали. Нарисовался наш мастер с автостоянки и порекомендовал нас двум преподам старших курсов, как достойных кабанов для шабашки. Отнюдь не в качестве спецов – чисто разнорабочих. Роль спецов взяли на себя преподы. Уговаривать нас долго не пришлось.
Итак, октябрь 1993 года. Мы собираем манатки и едем в село Кордон Коминтерновского района на строительство дачи. Как выяснилось, село было реально на отшибе. Располагалось оно на берегу Телигульского лимана, основной статьей дохода были две отрасли: рыбколхоз и база отдыха.
Поселили нас в двух щитовых домиках, отнюдь не пригодных для обитания на берегу холодного лимана в осеннее время – даже при включенных обогревателях температура внутри помещений оставляла желать лучшего.
В первый же вечер, по приезду, мы ломанулись в село за едой. В планах было приобретение молочных продуктов, как то: сметана, молоко, масло; овощей, в частности, картофан, ну и взятое пустое ведро должно было быть наполнено чистой криничной водой. Пошли втроем, препода оставили на хозяйстве.
Мы, городские жители, и представить себе не могли, что жизнь в селе замирает с наступление темноты. Поход от двора к двору показал, что наши надежды, мягко говоря, не оправдаются – ни молочного, ни овощного довольствия нам приобрести не светило. Более того, трудности возникли и с водой – как оказалось, она там привозная, и никто с нами делиться живительной влагой даже и не собирался!
Мы, мягко говоря, были в шоке. Что же было делать?! Ответ пришел чисто подсознательно…
– А где у вас можно купить вина? – поинтересовались мы у аборигенов. Хули, не идти же обратно с пустыми руками…
С вином оказалось все куда проще. Нам был указан адрес, в сторону которого мы и выдвинулись, ободренные тем радостным чувством, которое овладевает всеми на пути к добыче сокровища.
Потарабанили в ворота. На стук выглянула бабулька.
– Вы вином торгуете?
– Да, сынки, есть вино…
– О! Продайте нам три литра! – попросили мы. Гулять – так гулять.
– Ну, добре. Давайте банку…
Хм, вот незадача, банки у нас не то, что с собой не было, у нас ее не было в принципе.
– А вы в свою не можете налить? Мы купим!
– Нее, банок нема…
Мы посмотрели друг на друга, такого облома никто не ожидал. Что же делать?
Я перекинул из руки в руку оцинкованное ведро, чем привлек всеобщее внимание.
– А в ведро нальете?
– А чого ж ни? Налью! Так скикы вам?
Что уж тут было мелочиться:
– Лейте полное!
Так мы, без молокопродуктов, картошки и воды обратно и вернулись. Но скажу вам – вино с лихвой все перекрыло, тем более, что жрать-то у нас еще было что, поход, по сути, являлся просто разведкой.
Уже с самого утра начались трудовые будни. Поднимались мы засветло, в течение дня один занимался готовкой, остальные трудились на ниве строительства. Уже к обеду мы поняли примерно, в каких мы пиздецах.
Не знаю, что за индивидуумы строили дачу до нас, но есть подозрение, что если это и были люди, то очень странные, имеющие вместо рук ноги, и к тому же обе левые. Мы, как могли, пытались исправить тот ужас, коим выглядел будущий дом, но на нашем пути вставали одна проблема за другой. То закончился цемент, и мы его позычали у соседа. То закончился кирпич, и мы шли на почту звинеть в Одессу с мольбами о поставках. Но за ту неделю, которую мы там пребывали, заказчики приезжали лишь раз, и самое ценное, что ими было привезено, оказалась водка, все остальное нам мало пригодилось.
В результате всего этого безобразия, и, не дождавшись очередного приезда заказчиков, мы решили валить подобру-поздорову. Напоследок, мы, будущие инженеры-строители, подписались на халтуру, ибо бабла реально не было. Халтура была несложная – сделать подпорную стенку на даче капитана дальнего плаванья. Как сейчас помню их милые беседы с женой: «Ой, Лялечка!», «Да, Валечка!». Примерно так. В самый разгар работы выглянул капитан Валечка и попытался потрясти нас убийственной вестью:
– Ребята, Белый Дом взяли!
Мы, уже неделю как оторванные от цивилизации, посмотрели на него как на ненормального, и только вернувшись домой, узнали о московских событиях октября 1993 года.
Короче, отработав и срубив по 15 бакарей, уставшие, но довольные, мы почапали спать, с намерением утром отправиться домой.
Утром обнаружилось, что автобус съебался еще в пять утра, и другого не предвидится. И до Коминтернова мы пиздовали со всеми клумаками пешком, ибо в это время по дороге не ехала ни одна блядь!
Короче, результаты нашей поездки оказались плачевные: мы мало того, что нихуя не заработали, но еще, по уверениям заказчиков, должны остались. Короче, кинули они нас!
И вновь учеба. И вновь нехватка бабла. Преподы, чувствуя свою вину, подкинули нам очередную, халявную, как нам показалось, работу. После учебы, ну или во время оной, мы фасовали по пакетам цемент и алебастр. Работа, по сути, не бей лежачего, если бы только не одно «но». Когда закончился алебастр, мы попиздовали за ним на завод, ебать ту Люсю! Мороз, отсутствие лопат, дырявые мешки и задача – погрузить этим белым дерьмом тракторный прицеп. После такого прикола мы забили с этой пыльной работой, тем более, уже подошло время зимней сессии, и опять появились заказы на курсовики. Жить стало несколько легче, по крайней мере, стало хватать на пиво.
Как сдал сессию, честно говоря, не помню. Вспоминается только, как я за одну ночь сварганил курсовик по «Тепловым установкам», перечертив автоклав из какого-то древнего учебника, за что и был вознагражден четверкой. Но в целом все прошло без эксцессов.
Семестр шестой, все то же и все те же…
С окончанием сессии источники доходов в лице однокашников резко пропали. Это несколько огорчало, но вновь на горизонте появился наш мастер с автостоянки и предложил сдельную работу по разборке паркетных полов на Гарибальди, где начали реставрацию дореволюционных домов. Ясен пень, мы подписались – деньги сулились приличные, а работа нам представлялась - не бей лежачего. Хули, ломать не строить! Впрочем, мы еще не знали как далеки были от истины.
Разбирать паркетные дореволюционные полы, скажу я вам, работа не из легких. Все-таки строили тогда не в пример лучше, а материалы были не в пример качественней. Трехслойный пол просто не удавалось сковырнуть, ломик отлетал от досок с колокольным звоном! Мы были в отчаянии, понимая, что мы опять попали.
Мы уединились в раздевалке, сдобрив уныние пивом, и завели разговоры о своей тяжкой доле. Но, чу! Слышим какие-то посторонние звуки. Выглядываем. И что же мы видим? А все просто. В период разрухи, экономического кризиса и стихийной дачной застройки, народ жаждал халявных стройматериалов, и их им предоставляла наша разборка! Каждый вечер приходил народ и аккуратно снимал паркет и доски, как раз в тех помещениях, в которых должны были работать мы. В дальнейшем, а это было еще с неделю, мы просто контролировали процесс снятия полов, за что, по окончании, и были вознаграждены деньгами. И еще пару месяцев являлись мертвыми душами в тресте ЧМП, за что, опять же, нам было регулярно плочено пол нашей зарплаты, но нам и этого хватало.
Все бы ничего, но жить без приколов я не могу. Наверное, судьба, хули.
24 марта, в день рождения бати, ко мне нагрянули менты из шестого отдела и таки нашли то, что искали. Как мне потом было сказано, это была максимальная конфискованная партия боеприпасов за всю предыдущую историю города: где-то с полторы тыщи патронов для АК-74 и коробка патронов к ПМ. Передо мной замаячила статья 222 УК Украины и от 5 до 7 лет заключения. Я реально почувствовал себя в полных пиздецах…
Патроны, по ходу, были не мои, мне просто оставили на хранение «дипломат» кореша, сами же поехали за очередным хабаром, где их и накрыли всех скопом, а уж узнать больше было делом техники.
Скажу честно, за все время меня ни разу не прессовали: ни в шестом отделе, ни в угро, ни в прокуратуре. Обходились корректно и с пониманием. Исключением был только и.о. прокурора, который написал в отмазку на материалы следствия, что все следаки – долбоебы, а я – опасный рецидивист. Слава богу, зам прокурора забил болт на такой наезд, хотя и сам был немного в ахуе от такой малявы.
Короче, для меня все закончилось довольно безобидно, я перешел в разряд свидетелей, но уже летом я бомжевал, потому повестка с приглашением свидетелем явиться на трибунал не нашла своего героя.
В то же время я познакомился со своей будущей женой. Жизнь кружила и вертела, учеба окончательно пошла побоку, работать приходилось больше. Как вытянул семестр – и сам не понимаю, но я его и вытянул и сдал сессию, хотя тут больше, наверное, было везения, чем знаний. Например, ту же архитектуру я сдал чисто нахаляву…
Когда я пришел с курсовиком к завкафедрой, который нам архитектуру и преподавал, я прекрасно понимал, что мой проект больше подошел бы для выставки графиков-авангардистов, чем для строительства жилого пятиэтажного дома.
– Ну, – начал препод, – показывайте…
Я развернул чертеж. Препод задумался.
– И на какую оценку Вы оцениваете свою работу?
Вопрос был провокационный, сокурсники уверяли, что нужно просить «четверку», и он ее ставит, но я видел их работы и знал свою, я бы в пьяном угаре не поставил за нее «хор», но и говорить «на три» тоже как-то не хотелось.
– Я старался… – ответ был максимально неопределенный.
– Я понимаю, – понимающе согласился препод. – Но на какую оценку Вы рассчитываете?
Я рассчитывал на любую оценку кроме «неуд», но говорить об этом вслух не стоило.
– Я очень старался… – повторил я.
Препод понял, что ничего внятного он не добьется:
– Ну, что ж, сейчас я вам покажу, как Вы старались, – и взял в руки черный маркер.
«Пиздец», – думал я, наблюдая, как препод черкает по моему с таким трудом начерченному проекту черным маркером, – «приплыли…»
Я понял всю тщетность своего черчения и всей сессии. Я и так приперся на зачет по архитектуре в экзаменационную сессию, и понимал, что больше мне декан допуска к экзаменам не даст.
Закончив свое черное дело, препод взял в руки мою зачетку.
– О, Вы уже экзамены сдаете?! – то ли удивился, то ли огорчился он.
Нужно сказать, оценки у меня были очень даже ничего в ту сессию.
– Угу, – уныло согласился я.
Препод задумался, а потом уверенно что-то написал в зачетке.
– Удачи, – он пожал мне руку, и я, ни жив, ни мертв, вышел из кабинета.
В коридоре заглянул в зачетку, напротив предмета «Архитектура» стояла запись: «зачет».
Еще нужно остановиться на экзамене по философии, на которую я, ясное дело, не ходил. Меня, собственно, у препода и в журнале не было, на экзамен идти было глупо, я совершенно ничего не знал по предмету. Уже в сентябре я опять фигурировал в списках на отчисление с единственным хвостом – философия.
– На тебе ведомость, – сказал зам декана, – и шуруй, сдавай экзамен.
Я взял ведомость, ноги в руки и почапал к основным корпусам института. Моего препода, Вировского, не было – он был в отпуске, и я это прекрасно знал, потому ломанулся к заведующему кафедрой.
– Я это… мне бы экзамен бы получить… – именно «получить», так я начал вымаливать оценку.
Завкафедрой, не будь дураком, сразу засобирался.
– Как «получить»? А сдавать? Кто у Вас преподаватель?
– Вировский…
– Так он же в отпуске!
– Да, я знаю, но мне бы оценку…
– Я не могу принять у Вас экзамен, мне пора уходить, – и пошел к выходу из кабинета, я плелся следом за ним.
– А как же мне быть?
Завкафедрой остановился в коридоре. В это время мимо с грязными тарелками-чашками проходила какая-то преподавательница, ее он и цепанул.
– Вот, примите у него, – тычек пальца в мою сторону, – экзамен. Я ушел!
Женщина смотрела на меня испуганно и недоверчиво.
– Хорошо, пройдемте.
Я зашел следом за ней в подсобку.
– А по какому предмету экзамен? – поинтересовалась она.
– По философии, – признался я.
Она взяла в руки мою зачетку.
– А вы хорошо учитесь?
– Конечно! – уверил я, правда не сильно и приврал – за летнюю сессию я умудрился не схлопотать ни одного трояка.
– Вам «четверки» хватит?
Нихуясь! Конечно «нам» четверки хватит за глаза, я-то на трояк рассчитывал, не больше!
– Да, конечно!
– «Хорошо»… – так она и написала в зачетке.
Уже через двадцать минут я был у зам декана.
– Принес «хвост», – отчитался я.
– Быстро, однако, – немного удивился он, но сессию мою закрыл, дав билет в курс четвертый.
Продолжение, возможно, будет...
| 
