Прости, если сможешь!.. - Страшные сказки - Писанина - Обо всем

Прости, если сможешь!..

…если у тебя есть винтовка, рано
или поздно ты из нее выстрелишь.
С. Кинг «Воспламеняющая взглядом».

Я стоял, растеряно, оглядываясь по сторонам – улица была пуста. Ночной город тихо спал. Где ни где светились одинокие окна. Я ничего не понимал, мысли путались, забегая одна за другую: «Что? Как? Почему?». Но ответов не было.
Я опять склонился к Кристине. Рубашка на ее груди уже вся пропиталась кровью.
«Что же делать?» – я опять беспомощно оглянулся по сторонам, город по-прежнему хранил молчание.
Взяв ее руку, я попытался прощупать ее пульс, ничего не получилось. Я склонился над ней, пытаясь расслышать биение сердца. Ничего. Из моих глаз покатились слезы бесси-лия. Я проклинал Бога и одновременно просил Его помощи. В моей груди поднималась, разрывая пелену страдания, ярость. Почему? Ведь все было так прекрасно! Почему имен-но со мной? И как? Вот вопрос, который меня волновал! Как все это произошло?!
Мы шли по тихой ночной улице, вдыхая аромат ночного воздуха. Мы ни о чем не го-ворили. Нам было хорошо и так. Мы были счастливы. И вдруг, словно в лицо пахнуло жа-ром адского пламени, глаза застлала алая дымка. Но через мгновение все прошло. Все. И мое счастье. Когда пелена спала, я увидел распростертое передо мной тело Кристины. Из раны на груди толчками била кровь.
Я вновь задался вопросом: «Как? Как все это произошло? Что случилось? И кто в этом виноват?»
Глаза-окна домов были слепы, а луна, ночное око, пряталась за тучами, не желая рас-крывать своей тайны. Все были против меня! Все! Как раньше! Это все ОНИ! ОНИ унич-тожили единственного человека, который был со мной, который любил меня!
– Будьте вы прокляты! – Крикнул я в лица стоящих вокруг меня немых свидетелей – домов-новостроек. – Будьте вы все прокляты! – уже шепотом добавил я, опять склоняясь над Кристиной.
Вдруг.
«Что это? Она дышит!?».
Грудь Кристины судорожно двигалась. Из горла послышались хрипы, и по щеке побе-жала струйка крови.
«Жива! Она жива!»
Я еще раз оглянулся. Куда же обратиться за помощью? Вдруг, словно меня окатило холодной водой. Я облегченно вздохнул и даже неуверенно улыбнулся. Буквально, в сот-не метров от меня горел маяком надежды свет в приемном покое.
Аккуратно подняв Кристину на руки, я побежал к светящимся в ночи окнам, где ждала помощь.
Пнув входные двери, я ввалился в залитый люминесцентным светом холл. Двери, стукнувшись о стены, осыпались за моей спиной стеклянным дождем, привлекая ко мне внимание. Из-за стойки вскочила дежурная сестра, а из туалета с зажатыми в пальцах си-гаретами выскочили два врача.
– Что случилось?..
Я ничего не ответил. Тяжело дыша, из последних сил, я направился вглубь помещения. На одной из дверей я увидел надпись: «Посторонним вход воспрещен: ОПЕРАЦИОН-НАЯ». Толкнув дверь, я вошел внутрь.
В операционной было темно, только сочащийся из коридора свет слегка освещал по-мещение. Подойдя к стоящему в центре комнаты операционному столу, я бережно опус-тил на него судорожно вздыхающую Кристину. Тут же зажегся свет и в операционную вбежали врачи, те самые, что выскочили из туалета, когда я ворвался в приемный покой.
– Что случилось? – опять спросил один из них.
– Спасите… - я отступил на шаг, указывая на Кристину, - пожалуйста…
Не задавая больше вопросов, они подошли к столу. Через минуту во всю кипела рабо-та, откуда-то еще появились люди, суеты не было, каждый делал свое дело, но чувствова-лось напряжение, владеющее людьми.
Я отошел и, присев возле стены, расслабился.
Опять всплыл вопрос: «Почему? И кто?».
Вспоминать всех моих врагов было бессмысленно – у меня их было множество. Мои-ми врагами были ВСЕ.
Еще с детства я отличался вспыльчивым характером. Я был маленького роста и лопо-ух, соответственно, с меня все смеялись. Все. И я обозлился – на всех. Шло время – я рос, я изменялся. Ростом я догнал своих сверстников, а вскоре и перегнал, моя лопоухость ста-ла незаметна, насмешки прекратились, но озлобленность осталась. Я ненавидел всех! Я ненавидел их за то, что они надо мной смеялись, когда я был беспомощен. Теперь я отда-вал долги. Я был рослым парнем, и это было мне на руку. Я бил их. Я бил всех кто на ме-ня косо посмотрел, кто ткнул в мою сторону пальцем, кто на до мною смеялся. Однажды, я был так разозлен, что схватил железный прут и стал избивать им своего одноклассника за то, что он вспомнил мое старое прозвище – Лопоухий – это была неудачная шутка с его стороны.
Он попал в реанимацию, а я в милицию. Но экспертиза обнаружила какие-то отклоне-ния в моей психике. Это было смешно. Отклонения. Никаких отклонений, я был просто до чертиков зол на него. Но разубеждать врачей я не стал, и в итоге я попал не в колонию для несовершеннолетних, а в психдиспанцер. Я прошел курс лечения, во время которого, я вовсю потакал прихотям врачей. Через пол года я опять был дома. В карточке стоял штамп: «Здоров».
Я опять пошел в школу. Царящая там атмосфера меня очень порадовала – меня все боялись! Я завел себе привычку носить в кармане пружинный нож, который, к всеобщему ужасу, я время от времени доставал, чтобы починить карандаш или почистить ногти.
Меня все боялись, но все равно, время от времени, кто-то нарывался, и я их бил, но я старался держать себя в руках, и бил только руками. Но иногда я бил и просто так. На ме-ня словно что-то находило, я просто вдруг замечал, что кого-то бью, а за что – про что не знаю.
Со временем это стало повторяться все чаще и чаще. Но в это время в моей жизни поя-вилась Кристина. Она переехала из другого города и стала учиться в нашем классе. Когда мы увидели друг друга, мы поняли, что это судьба. Это была любовь с первого взгляда. В тот же день я провожал ее домой. Наконец-то я нашел человека, который меня понимает, который меня любит. Мы были счастливы. Она была очагом для моего огня, и мой огонь из яростного стал тихим и мирным.
И вот кто-то решил лишить меня моего счастья.
Опять всплыл вопрос: «Кто?».
Я очнулся оттого, что кто-то встряхивал меня за плечо.
– Эй, парень…
Открыв глаза, я увидел склонившегося надо мной врача.
– Что? Как она?..
Врач убрал руку и отвел глаза в сторону.
– Извини, парень… мы сделали все, что в наших силах… - Он мельком взглянул на меня и вышел.
Я мог бы его убить. Я хотел его убить. Но силы, вдруг, покинули меня.
Я сидел и тупо смотрел на операционный стол. Кристина была прекрасна. Не в силах подняться на ноги, я на четвереньках подполз к Кристине, и опираясь на стол, встал на ноги. На обтертом теле Кристины не было крови, только под левой грудью темнела про-долговатая ранка. Вдруг из глаз хлынули душившие меня слезы. Рыдая, я поднял безды-ханное тело и, прижав к себе, стал осыпать Кристину поцелуями. Неожиданно силы окон-чательно покинули меня, и я, выпустив Кристину из своих объятий, опустился на пол ря-дом с операционным столом.
Кристины больше не было. Что ж для меня на этой земле тоже места нет. Без Кристи-ны мне нет жизни.
Я полез в карман и достал свой пружинный нож. Нажатие, и лезвие, сверкнув, выско-чило и, щелкнув, застыло в фиксаторах.
Я так и застыл с зажатым в руке ножом. На сверкающей стали лезвия запеклась свежая кровь.
Проклятье. Вот что значила дымка, застлавшая мне глаза. Это я! Я! Я! Я!!!
Я захлебнулся слезами и, повернув лезвие к себе, вогнал его себе в грудь по самую ру-коятку. Боли я практически не чувствовал. Сознание стало погружаться в бездонную про-пасть смерти, и я из последних сил прошептал:
– Прости меня… если сможешь… прости…

Ночь с 3 на 4.1.1995 года.