В гуще лесной, средь раскидистых елей,
В мире волков и быстрых оленей,
Средь буреломов, оврагов и балок,
Болот и прудов, и легенд про русалок,
Средь сказочных дебрей и чащ,
Средь пышных в цветении рощ,
На тайной тропинке, в кустах,
Котенок лежал, весь в репьях,
Комочек пушистый в рябушку,
Словно подкидыш кукушки,
Испуганный, в страхе, котенок,
Мать потерявший рысенок.
Один на один с диким лесом,
Своим незначительным весом…
Еще недавно весел был и быстр,
И мир был для него лучист и пестр,
Но вот случилось так, и он теперь один,
Он мал еще и сильно уязвим,
И под кустом он затаился в страхе,
В чужой и незнакомой чаще,
И помощи здесь негде ему ждать,
Лишь прятаться, скрываться, словно тать…
И он сидел, скрывая свое тельце,
А вечер приближался, и скрывалось солнце,
Но вот услышал он шаги,
И сам дыхание он затаил,
На той тропе возник внезапно волк,
Был стар он и, похоже, одинок,
Понюхав воздух, он вдруг посмотрел туда –
Рысенок понял – вот она - беда!
Сейчас матерый старый зверь,
Разделается с ним теперь,
И вот не будет уже завтра,
Ни вечера, ни дня и ни утра…
Но волк приблизился и только носом ткнул,
И осторожненько за шкирку потянул…
Он выволок рысенка на тропу,
В росистую пушистую траву,
Рысенок замер в ожиданье смерти,
Но волк лизнул, хоть верьте, хоть не верьте,
Сопел и тыкал носом в мягкий бок,
И так он встать ему помог,
И подтолкнув вперед, направил по тропе,
И сам пошел чуток он в стороне…
И так и шли, два хищника, два зверя,
И все вослед смотрели, прям не веря,
И путь им уж никто не преградил,
И волк поляне рысенка проводил,
И в изумрудных травах, средь цветов,
Рысенок малый вдруг обрел тут кров,
Так и прожили рядом, бок о бок,
Рысенок малый и матерый волк,
Вскормил рысенка, обучил всему,
А по ночам порою выл он на луну…
Наверное, не мог себе простить,
Но так уж вышло, он убил мать-рысь…
Ну а рысенка выкормил, взрастил,
Как мог всему его учил,
Ну, а когда уж рысь та подросла,
Она свою дорогу в жизни обрела,
Они простились, как могли, тогда,
Ушла рысь тенью в чащу навсегда,
А волк остался на поляне той,
И долго еще слышен был его печальный вой…
|
