 Так уж получилось, что волею случая я попал в детский сад. Ну, как попал. Я там получил работу. Работа, надо сказать, ни разу не пыльная, простым электриком. А что такое электрик в детском саду? Не работа – сказка! Дети, народ хоть и шумный, но для всяческого электричества совершенно безвредный, по большому счету. Ну, бывает, конечно, сковырнут розетку в познавательных целях, или нечаянно плафон мячом сшибут, но это все мелочи, по сравнению с работой в любом другом месте.
Так вот, работал я, значит, электриком, с утра придешь, проверишь все, да и сидишь себе дремлешь, только перед праздниками всяческие гирлянды подключаешь, да и то не всегда, украшательством всяким все больше сами детишки с воспитательницами занимаются, меня особо не тревожа, за что им и спасибо искреннее.
Примерно так все было и в тот день, ближе к обеду ко мне в каптерку заглянула Елена Дмитриевна, воспитательница средней группы. Ну, Елена Дмитриевна это так, по привычке ее называю, какая она мне Дмитриевна, лет на пятнадцать моложе, ее бы просто Ленусиком звать, но место работы обязывает, воспитательный процесс опять же, да и ко мне все обращаются не иначе как Петр Петрович, хотя мне бы и просто Петр хватило, но народ тут работает воспитанный, Петр тут не проходит, а вот Петр Петрович самое оно! Ну, да бог с ними, с отчествами этими. Отвлекся я.
– Петр Петрович, – окликнула меня Елена Дмитриевна, заглянув в приоткрытую дверь.
– Да, слушаю Вас, Елена Дмитриевна, – я отложил коптящий канифолью паяльник на подставку, и превратился в само внимание.
– Петр Петрович, – продолжила воспитательница, зайдя в каптерку и прикрыв за собой дверь, говорила она приглушенно-заговорщицки, словно хотела поведать мне какую-то тайну. – Выручите, миленький!
Хм, «миленький», давненько так меня не называли молоденькие девчонки, дальше она могла и не продолжать, после такого обращения любой мужик в моем возрасте готов на любые поступки!
– Да, Елена Дмитриевна, чем я могу помочь? – я тоже перешел на шепот, хотя был уверен, что нас не только никто не подслушивает, но и, скорее всего, это и в голову никому не придет.
– Петр Петрович, тут такое дело, – девушка, смущенно зарделась, – мне срочно отлучиться нужно, вы за детишками не присмотрите? Пожалуйста… Я быстро, туда и обратно! А дети все рано спят сейчас, тихий час ведь…
– Конечно, присмотрю, Елена Дмитриевна, идите. – Тут же согласился я, дело то житейское, видать таки действительно нужно девчонке, раз обратилась, а мы электрики, что не люди, понимаем же!
Елена Дмитриевна пошла переодеваться, а я, соответственно, в спальню.
Просторное помещение было заставлено кроватями, на которых спали дети. Окна были занавешены шторами, и в помещении царил серый полумрак.
Что конкретно делать я не знал, потому просто взял стул и уселся у входных дверей.
Было тихо. С улицы, конечно же, доносились звуки, то машина проедет, то разговор чей-то, то лай собаки послышится, но все эти шумы как-то не разрывали тишину, царящую в спальне. Было даже как-то удивительно. Обычно дети, уж я то знаю, у самого двое выросло, спят достаточно беспокойно, и ворочаются, и бормочут что-то, и плачут порой… а тут – тишина.
С другой стороны, может дома дети себя как-то иначе ведут, не шипко много я видел спящих одновременно в таких количествах детей. Да и что тут странного, если разобраться? Ну, набегались, покушали плотно, вот и спят себе спокойно! Нормальное явление!
С этими мыслями я откинулся на спинку стула, уперся затылком в стену и закрыл глаза.
Сонное царство и на меня действовало как снотворное. Я проморгался и вновь осмотрел комнату. То ли сонливость так повлияла, но я все никак не мог сфокусировать взгляд. И почему-то казалось, что в комнате что-то изменилось.
Я попытался сообразить, что же не так, но мысли путались.
В помещении словно стало темнее, я присмотрелся к окнам, и действительно, за тяжелыми портьерами практически не ощущалось света, словно на улице вдруг стемнело. Более того и звуки, еще недавно пробивавшиеся снаружи, теперь слышны не были.
«Может гроза набежала?» – Подумалось мне, – «Поэтому и стемнело, и звуки затихли, разбежались все, вот и всё!»
Мне захотелось подняться, но я почему-то не смог, словно все тело вдруг парализовало.
Сказать честно, я испугался.
Я был уже не в том возрасте, чтобы спокойно реагировать на капризы своего организма, и паралич меня изрядно пугал!
Меня буквально захлестнула паника!
Я, наверное, ничего так в жизни не боялся как стать паралитиком.
Я захотел позвать кого-то на помощь, но и тут меня ждало разочарование – рот-то я открыл, но при этом не смог издать ни звука!
Я опять закрыл глаза, и попытался успокоиться.
«Спокойно, Петр! Без паники!» - Как мантру повторял я эту фразу вновь и вновь, до тех пор, пока, действительно, не стал успокаиваться.
Сердцебиение успокаивалось, выступивший на лбу холодный пот высыхал, я, постепенно, приходил в себя.
«Так! Что же произошло?» – Я попытался проанализировать ситуацию, и разобраться в том, что произошло. – «Я сижу на стуле в спальне подготовительной группы детского садика №14. Кругом спят дети. Я, на данный момент, единственный взрослый на этом этаже и в этом крыле. Значит, звать на помощь бесполезно, единственно чего я добьюсь, так это того, что разбужу детей. Кому от этого станет лучше? Никому! Что же делать? А выбор-то и не велик – ждать пока сюда придет кто-то из взрослых – нянечка или воспитательница, Елена Дмитриевна. И в любом случае кто-то из них появятся раньше, чем проснуться дети».
С одним, я вроде б как разобрался. Но был и еще один вопрос – Что же со мной произошло?
Я перебрал в памяти последние минуты, ведь это действительно, были минуты, с того момента, как я зашел в спальню и сел на стул, и до того, как перестал ощущать свое тело. Но за это время не произошло ничего! НИ-ЧЕ-ГО! Совершенно ничего, что могло бы иметь такие ужасные последствия!
Не найдя какого-либо путного объяснения, я открыл глаза, и тут же столкнулся со взглядом ребенка.
На меня смотрела девочка, лежащая в кровати, прямо напротив моего стула. Она смотрела на меня, а я смотрел на нее. И то, что я видел в ее взгляде, мне совершенно не понравилось!
Эту малышку, со светлыми кудряшками, звали, если я не ошибаюсь, Юлей, я ее помнил, была она хохотушкой и егозой, ее глазки всегда были полны жизни и радости!
Всегда, но не сейчас! Сейчас ее взгляд был… нет, не злой, скорее плотоядный! Я перевел взгляд на другого ребенка, на мальчика, лежащего на соседней с Юлей кровати, он тоже смотрел на меня, и в его взгляде тоже угадывался этот голод.
По коже пробежал озноб, а волосы на затылке встали дыбом. Обежав взглядом комнату, я понял, что все дети смотрят на меня. Никто не спал! Они тихо лежали в своих постелях и просто смотрели на меня. А я сидел на стуле и не мог пошевелиться, хотя мне очень этого хотелось! Мне хотелось вскочить и убежать, спрятаться в своей каптерке, закрыв за собой дверь на шпингалет! Убежать подальше от этих детей, от их глаз, от того голода, который читался в их взглядах!
Внезапно я заметил, что меня окутывает какой-то светящийся туман, словно бы я засиял. Этот ореол был голубого цвета и пульсировал, словно жил своей жизнью, хотя нет, он жил одной жизнью со мной, пульсируя в такт с биением моего сердца. Я еще не успел обвыкнуться со своим свечением, как у этого светящегося облака стали вырастать лучи. Много лучей. Они вытягивались по направлению к детям. К каждому ребенку потянулось «щупальце» от моего облака. Более того и дети вдруг окутались такими же светящимися облачками, к которым постепенно присоединились лучи от моего ореола.
Я почувствовал, как учащается мое сердцебиение, как меня покидают силы, облако вокруг меня становилось меньше и бледнее, словно бы перетекал по лучам к детям. Их облачка становились соответственно больше и насыщенней по цвету, это особенно хорошо было видно в полутьме, царящей в спальне.
Сердце билось уже в бешеном ритме, я чувствовал, как мое сознание меркнет, я терял ясность мысли. Зрение затуманивалось. Голова безвольно упала на грудь…
– Петр Петрович, – Слова долетали словно бы издалека, но в них явно чувствовалась тревога, – Петр Петрович!
Я с трудом открыл глаза. Передо мной стояла Елена Дмитриевна и трясла меня за плече.
– Ну, слава Богу, проснулись! – Облегченно вздохнула она.
Я спал! Боже, это был лишь дурной сон! Кошмар!
– Да, спасибо, – голос был какой-то глухой, словно бы чужой.
Я попытался подняться со стула и не смог. Сил просто не было. Сердце билось в каком-то хаотичном ритме, казалось, оно едва справляется со своей работой.
Я откинулся на спинку стула, и только сейчас заметил, что позади Елены Дмитриевны стоят дети. Они стояли плотной группой и молча смотрели на меня.
В их глазах читалось понимание, а на губах играли улыбки.
Ближе всех ко мне стояла Юля.
– Дядя Петя, с Вами все хорошо?
– Да, да, конечно!
Я снова попытался подняться и мне это удалось. Опираясь на стену, я вышел из спальни, направляясь в свою каптерку – мне как можно быстрее хотелось уйти от этих детей, и как можно дальше.
Под другую руку меня поддерживала Елена Дмитриевна.
– Может вызвать «скорую»? – Заботливо спросила она.
– Нет-нет, не нужно, – остановил я ее. – Не нужно. Я отдохну, и все пройдет.
Уже у себя в каптерке я тяжело опустился на стул и перевел дыхание. Елена Дмитриевна извинилась и ушла к детям. Я не стал ее задерживать. Зачем? Что я мог ей сказать? Ничего! Ведь мне просто приснился сон! А слабость… ну, я далеко не молод.
Силы ко мне вернулись, не в тот же день, но вернулись. Но уже на следующий день я написал заявление на увольнение по собственному желанию. Директор детского садика просила остаться, но я не смог себя пересилить – я боялся этого места. Боялся до дрожи в коленках.
А еще я стал бояться всех детей в возрасте около пяти-шести лет.
А еще, я никогда и никому не расскажу, как я поседел за один день.
Об этом я не расскажу, как бы меня не просили.
28.11.10.
|
