Ваня размахнулся и ударил. Тяжелый молоток, описав большую дугу, глухо ударил в лоб. Жертва упала на траву и затихла, из ноздрей потекла кровь. Ваня, довольный ударом, кивнул и улыбнулся.

Взяв большой мясницкий нож, тщательно перед этим заточенный, Ваня запрокинул голову жертвы, открыв шею, и одним движением перерезал горло от уха до уха. Из перерезанных артерий хлынула кровь, забрызгав все вокруг. Ваня отступил назад, зная, что тело жертвы начнет сейчас биться в конвульсиях, и присел на колоду.

Так же дрыгала лапами та белая курица. Ваня привалился спиной к стволу высокой акации и погрузился в воспоминания.

Год назад, приехав жить в деревню, Ваня, которому тогда исполнилось девять лет, был, буквально потрясен, от нахлынувших на него впечатлений. Все было ново и необычно. Он ходил везде, водя за руку своего пятилетнего брата Славика, заглядывая во все щели, кусты, на свалки. Ему все было интересно. Но время шло. И Ваня пообвыкся, из нового все стало повседневным. Но тут случилось событие, которое врезалось ему в память своей шокирующей неожиданностью и приятным ужасом.

Гуляя, как то раз бесцельно по двору он случайно забрел на птичий угол и увидел, как мама, взяв курицу за лапы и положив ее голову на колоду, замахнулась топором, и… Отсеченная голова осталась лежать на колоде, беззвучно разевая клюв, а тело, которое мама сразу же сунула в ведро, неожиданно энергично, вдруг стало сучить лапками и хлопать крыльями.

Мама взяла ведро и зашла в дом, оставив отрубленную голову на колоде. Еще какое-то время она поразевала клюв, потом замерла.

После этого случая Ваня старался присутствовать на всех таких мероприятиях, это хоть как-то разнообразило жизнь.

Ваня очнулся от задумчивости. Тело жертвы уже затихло. Можно приступать к делу.

Пропустив веревку в блок, он затянул петлю на одной из ног жертвы, а потом, напрягая все свои силы, потянул веревку на себя. Тело было очень тяжелое. Так же напрягал свои силы отец, когда подтягивал забитого им бычка. Ваня тогда сидел на колоде и следил за всей процедурой, стараясь все запомнить. Отец сначала ударил бычка молотком по голове, потом перерезал горло, а затем, зацепив за ногу, стал подтягивать вверх. Бычок тоже был тяжелый, отец весь покраснел и вспотел пока поднимал его, а застопорив блок, долго не мог отдышатся. Заметив заинтересованность сына, он вслух рассказывал, что делает и зачем. Ваня слушал и смотрел очень внимательно. И эта школа не прошла даром, теперь он чувствовал себя уверенно!

Взяв в руки острый нож, он сделал ровный надрез над – как же его называл отец? ах, да – над скакательным суставом. Потом он перешел к другой ноге. Жаль что жертва такая большая, с кроликом все значительно проще – подвязал на палочку, надрезал шкуру, и сильно потянув, снимаешь всю шкурку разом. Здесь так нельзя. Все надо делать аккуратно. После надрезов над скакательными суставами, надо сделать надрезы по внутренней стороне ноги до паха, потом по животу до шеи. Затем аккуратно, по чуть-чуть оттягивать шкуру и тупым ножом отделять от туши.

Пока у Вани все получалось прекрасно.

Сняв шкуру с ног, он снял кожу с живота, боков и спины, нигде даже не повредив. Работа была очень кропотливая, но она доставляла удовольствие. Ваня был доволен собой. Один, без чьей-либо помощи справляется с таким сложным делом, а мама говорит, что он ни на что не годен. Эх, вот увидит она его работу и похвалит. Скажет, что он молодец.

Закончив снимать шкуру, он повесил ее на брус.

Что дальше?

Ваня задумался. Ага! Теперь нужно осторожно, чтобы не повредить внутренности.    

разрезать живот.

Эх! Как будет приятно засунуть руки внутрь. Папа, однажды, разрешил засунуть руки в живот только забитой свиньи. На улице было холодно, а внутри живота было тепло, кровь согревала озябшие руки, Ваня стоял и перебирал пальцами свернувшуюся кровь, сжимал проколотое сердце, дергал дряблые обескровленные легкие. Ване очень понравилось держать руки в еще горячей не свернувшейся крови.

Придерживая левой рукой тело, чтобы оно не раскачивалось, Ваня, взяв, правой рукой блеснувший на солнце нож сделал быстрый неглубокий разрез через весь живот сверху вниз. Края разреза разошлись, и наружу вывалились серовато-зеленые внутренности, только печень и почки отличались от общей массы своим Богровым цветом. Осторожно вырезав печень, селезенку и почки, Ваня бросил их в специально приготовленное ведерко.

– Вот так. – Довольно пробормотал он, и одним взмахом отсек кишки, теперь они бесформенной кучей лежали на предусмотрительно подстеленной соломе.

Опять взяв в руки мясницкий нож, он продлил разрез через грудину. Теперь ему открылись сердце и легкие. Он вырезал и их.

– Вроде бы все… - Неуверенно сказал Ваня. – Ах, да!

Уверенно сделав несколько надрезов, он отломал кисти рук. Потом, взяв в руки топор, он зашел со спины, и ударил по шее. Голова повисла на нескольких жилах и волокнах. Взявшись за светлые волосы, Ваня отделил голову от тела и отложил ее в сторону.

– Ну, вот теперь все! А сейчас надо позвать папу и маму! И пусть они только скажут что я не молодец!

Ваня повернулся и побежал через двор к дому.

Безжизненные голубые глаза Славика, затянутые смертной пеленой, с немым удивлением смотрели ему в след с отсеченной головы.

16.07.97. Ночь.